Бухенвальдский набат. История песни.
May. 15th, 2011 11:27 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
catstailНаверно не найдётся читателей не молодого поколения, кому бы не были
известны слова из песни конца 50-х гг.:
*" Люди мира, на минуту встаньте!**
Слушайте, слушайте: гудит со всех сторон -
Это раздаётся в Бухенвальде
Колокольный звон, колокольный звон!
Это возродилась и окрепла
В медном гуле праведная кровь.
Это жертвы ожили из пепла
И восстали вновь, и восстали вновь.
И восстали,
И восстали,
И восстали вновь! "*
Многие, конечно, могут сказать: это "Бухенвальдский набат" - Вано Мурадели.
Да, это песня, которая мгновенно возвела опального, низложенного в 1946
г. (Ждановскую эру ) композитора, снова на самый гребень славы.
Однако, кто же автор этих пронзительных, даже не нуждающихся в музыке, бьющих как набат, слов? Многие ли назовут автора, не заглянув в интернет? Но интернет у нас не так уж давно, всего каких - нибудь 10-11 лет,
а до интернета автор слов, облетевших весь земной шар и переведённых на
множество языков мира, более 40 лет оставался просто неизвестен. А ведь эта
песня, 50 лет тому назад буквально всколыхнувшая весь мир, а не только
советских людей, звучит очень актуально и сегодня для всего человечества,
испытывающего угрозу ислама. Как же могло случиться, что автор такой песни,
таких слов остался неизвестным? Очень просто: упоминание имени автора при
исполнениях намеренно избегалось, не рекомендовалось. Считалось, что
достаточно одного звучного грузинского имени Мурадели, и так и пошло и так
оно закрепилось.
* Фамилия Соболев не бросила бы тени на песню, но в 5-й графе паспорта
автора стояло: еврей и имя Исаак.*
Имя Исаак годилось для ленинградского собора, построенного в 1858 году
Огюстом Монфераном, но для автора "Бухенвальдского набата" звучало,
вероятно, диссонансом.
*Автор "Бухенвальдского набата" Исаак Владимирович Соболев* родился в 1915 году в селе Полонное Винницкой обл., неподалёку от Киева, в бедной,
многодетной, еврейской семье. Исаак был младшим сыном в семье. Фамилия его с
рождения была Соболев, благодаря прадеду - кантонисту,
прослужившему на царской службе в армии 25 лет. Кантонистам в царской армии
для простоты обращения присваивались фамилии их командиров. Исаак
начал сочинять стихи с детства, всегда шептал их про себя. Отец, заметив,
что он постоянно что-то шепчет, сказал матери озабоченно: "Что он всё
бормочет, бормочет. Может показать его доктору?". Когда он окончил школу,
школьный драмкружок на выпускном вечере показал спектакль по пьесе,
написанной им: "Хвосты старого быта". В 1930 году умерла мать,
отец привёл мачеху в дом. Ему было 15 лет: положив в плетёную корзинку пару
залатанного белья и тетрадь со своими стихами, в которой уже были
пророческие строчки, предсказавшие его нелёгкий в жизни путь:
" О , как солоны , жизнь, твои бурные, тёмные воды!
Захлебнуться в них может и самый искусный пловец..."
Исаак уехал к старшей сестре в Москву. Там он поступил в ФЗУ, выучилсяна
слесаря и стал работать в литейном цехе на авиамоторном заводе. Вступил в
литературное объединение и вскоре в заводской газете стали появляться его
стихи и фельетоны, над которыми хохотали рабочие, читая их. В 1941 году,
когда началась война, Исаак Соболев ушёл на фронт рядовым
солдатом, был пулемётчиком стрелковой роты на передовой. Во время войны он
продолжал писать стихи и статьи, которые печатались во фронтовой газете, там
ему предложили печатать их под именем Александр, оттуда и закрепился за ним
псевдоним Александр Соболев. В конце 1944 года после нескольких ранений и
двух тяжёлых контузий Соболев вернулся в Москву сержантом, инвалидом войны
второй группы. Вернулся он снова на авиамоторный завод, где стал штатным
сотрудником заводской газеты.
Помимо заводской газеты его стихи, статьи, фельетоны стали появляться в
"Вечерней Москве", "Гудке", "Крокодиле", "Труде". В редакции заводской
газеты он встретил Таню, русскую, белокурую девушку - свою будущую жену,
которая оставалась для него до самого его последнего вздоха другом, любимой,
путеводной звездой, отрадой и наградой за всё недополученное им от жизни.
Вместе они прожили 40 счастливых, полных взаимной любви, лет.
Его статьи в заводской газете о злоупотреблениях с резкой критикой
руководства скоро привели к тому, что его, беспартийного еврея, невзирая на
то, что он был инвалидом войны, а их по советским законам увольнять
запрещалось, уволили по сокращению штатов. Начались поиски работы: "хождение по мукам".
Отчаяние, невозможность бороться с бюрократизмом,
под которым надёжно укрывался разрешённый властями антисемитизм,порождали у Соболева такие стихи:
*" **О нет, не в гитлеровском рейхе,**
а здесь, в стране большевиков,
уже орудовал свой Эйхман
с благословения верхов ...
.. Не мы как будто в сорок пятом,
а тот ефрейтор бесноватый
победу на войне добыл
и свастикой страну накрыл".*
Здоровье Соболева резко ухудшилось и ему пришлось провести почти 5 лет в
различных больницах и госпиталях. В результате врачи запретили ему работать,
выдав заключение: нетрудоспособен. В довершение ко всему его жену -
журналистку, радиорепортёра, уволили из Московского радиокомитета заодно с
другими евреями - журналистами в 1954 году, пообещав восстановить на работе,
если она разведётся с мужем - евреем. Татьяна Михайловна Соболева так
вспоминает об этом: "После того, как двери советской печати наглухо и
навсегда передо мною закрылись, я поняла: быть женой еврея в стране
победившего социализма наказуемо".
2
Летом 1958 года Соболев с женой находился в городе Озёры Московской
области. По радио он услышал сообщение о том, что в это время в Германии
в Бухенвальде на месте страшного концлагеря состоялось открытие
Мемориала памяти жертв нацизма. А на деньги, собранные жителями ГДР, над
мемориалом возвели башню, увенчанную колоколом, звон которого должен
напоминать людям об ужасах прошедшей войны, о жертвах фашизма. Сообщение
потрясло Соболева, он заперся в комнате, а через 2 часа, как вспоминает
вдова поэта, он прочитал ей:
*"" "Сотни тысяч заживо сожжённых**
Строятся, строятся в шеренги к ряду ряд.
Интернациональные колонны
С нами говорят, с нами говорят.
Слышите громовые раскаты?
Это не гроза, не ураган.
Это, вихрем атомным объятый,
Стонет океан, Тихий океан.
Это стонет,
Это стонет,
Тихий океан".*
Таня плакала, слушая эти стихи. Соболев понёс их в центральный партийный
орган - в "Правду", полагая, что там ими заинтересуются: война не так давно
кончилась, автор-фронтовик, инвалид войны. Там его встретили вполне
дружелюбно, внимательно расспросили кто он, откуда, где работает и обещали
прислать письменный ответ. Когда он получил ответ, в конверте лежали его
стихи - перечёркнутые. Объяснений не было. Тогда Соболев понёс их в "Труд",
где уже публиковался ранее. В сентябре 1958 г. в газете "Труд" был напечатан
"Бухенвальдский набат" и там же ему посоветовали послать стихи композитору
Вано Мурадели, что он и сделал. Через 2 дня Вано Ильич позвонил по телефону
и сказал: "Какие стихи! Пишу музыку и плачу. Таким стихам и музыка не нужна!
Я постараюсь, чтобы было слышно каждое слово!!!". Музыка оказалась достойная
этих слов. "Прекрасные торжественные и тревожные аккорды эмоционально
усилили мощь стихов".
Мурадели сам понёс эту песню на Всесоюзное радио, там Художественный
совет передал песню на одобрение самому прославленному в то время поэту
- песеннику, генералу песни, как его называли, Льву Ивановичу Ошанину.
Судьба песни, а также самого автора оказались полностью в руках Ошанина:
он мог казнить и мог миловать. Соседи по Переделкино вспоминали, какой
он был добрый и сердечный человек. В судьбе поэта Александра Соболева
Ошанин сыграл роль простого палача, безсердечного убийцы, который своей
безсовестной фальшивой оценкой, явно из недоброго чувства зависти, а,
может быть, и просто по причине антисемитизма, перечеркнул возможность
продвижения Соболева на официальную литературную работу, иными словами
"отнял кусок хлеба" у безработного инвалида войны. Ошанин заявил - это
"мракобесные стихи: мёртвые в колонны строятся". И на песню сразу было
повешено клеймо: "мракобесие". А Мурадели попеняли, что же это Вы Вано
Ильич так нерадиво относитесь к выбору текста для песен. Казалось бы, всё -
зарезана песня рукой Ошанина. Но Соболеву повезло: "...в это время в
Советском Союзе проходила подготовка к участию во Всемирном фестивале
молодёжи и студентов в Австрии. В ЦК ВЛКСМ, куда Соболев принёс
"Бухенвальдский набат", песню оценили, как подходящую по тематике и
"спустили к исполнению" в художественную самодеятельность.
В Вене она была впервые исполнена хором студентов Свердловского университета и буквально покорила всех. Её тут же перевели практически на все языки, и
участники фестиваля разнесли её по миру. Это был триумф!" Судьба этой
песни оказалась не подвластной ни генералу советской песни, ни тупым
невежественным советским чиновникам. Вышло как в самой популярной песне
самого генерала: "Эту песню не задушишь, не убьёшь, не убьёшь!.." На
родине в СССР песню впервые услышали в документальном фильме "Весенний
ветер над Веной". Теперь уже и здесь остановить её распространение было
невозможно. Её взял в свой репертуар Краснознамённый Ансамбль песни и
пляски под управлением Бориса Александровича Александрова. Было выпущено
около 9 миллионов пластинок с "Бухенвальдским набатом" без указания
имени автора слов.
Соболев обратился к Предсовмина Косыгину с просьбой
выплатить ему хотя бы часть гонорара за стихи. Однако правительственные
органы не удостоили его хотя бы какого-либо ответа. Никогда он не
получил ни одной копейки за авторство этой песни. Вдова вспоминала, что
при многочисленных концертных исполнениях "Бухенвальдского набата" имя
автора стихов никогда не называли. И постепенно в сознании слушателей
утвердилось словосочетание: "Мурадели. Бухенвальдский набат". "В
Советском Союзе, где государственный антисемитизм почти не был скрываем,
скорее всего замалчивание авторства такого эпохального произведения было
результатом указания сверху, в это же время советские газеты писали:
"Фестиваль ещё раз продемонстрировал всему прогрессивному человечеству
антивоенную направленность политики Советского Союза и великую дружбу
народов, населяющих СССР. Это членами советской делегации была исполнена
лучшая антивоенная песня фестиваля "Бухенвальдский набат". Это советский
поэт призывал: "Люди мира, будьте зорче втрое, берегите мир, берегите
мир!".
Триумф достался только композитору, который получал мешками
благодарственные, восторженные письма, его снимали для телевидения,
брали у него интервью для радио и газет. У поэта песню просто - напросто
отняли, "столкнув его лицом к лицу с государственным антисемитизмом, о
котором чётко говорилось в слегка подправленной народом "Песне о
Родине". И с тех пор советский государственный антисемитизм преследовал
поэта до самой смерти". Майя Басс "Автор и государство".
Соболев в это время был без работы, в поисках работы, он обратился за
помощью к инструктору Горкома партии, который ему вполне серьёзно
посоветовал:
"Учитывая вашу национальность, почему бы вам не пойти в торговлю?"
Вдова его комментирует: "Это был намёк, что еврею в журналистике делать
нечего".
Иностранцы пытались связаться с автором, но они натыкались на
непробиваемую "стену молчания" или ответы, сформулированные
"компетентными органами": автор в данный момент болен, автор в данный
момент в отъезде, автора в данный момент нет в Москве - отвечали всегда
заботливые "люди в штатском". Во время гастролей во Франции
Краснознамённого Ансамбля песни и пляски имени А. В. Александрова (а
завершал концерт всегда "Бухенвальдский набат") после концерта к
руководителю Ансамбля подошёл взволнованный благодарный слушатель
пожилой француз и сказал, что он хотел бы передать автору стихов в
подарок легковой автомобиль. Как он это может осуществить?
Сопровождавший Ансамбль в заграничные поездки и присутствовавший при
этом "человек в штатском" быстро ответил: " У нашего автора есть всё,
что ему нужно!". Александр Соболев жил в это время в убогой комнатёнке,
которую он получил как инвалид войны, в многоквартирном бараке без воды
и отопления и других элементарных удобств, он нуждался не только в
улучшении жилищных условий, он просто нищенствовал на пенсии инвалида
войны вместе с женой, уволенной с журналистской работы из-за мужа-еврея.
В период самой большой популярности "Бухенвальдского набата" Соболеву
стали звонить недоброжелатели-завистники, иногда звонки раздавались
среди ночи. Однажды один из таких звонящих сказал: " Мы тебя прозевали.
Но голову поднять не дадим!.." Это уже была настоящая травля!
В 1963 году песня "Бухенвальдский набат" была выдвинута на соискание
Ленинской премии, но Соболева из числа авторов сразу вычеркнули из
списков: не печатающийся, никому не известный автор, не член Союза
Советских Писателей, а песня без автора слов уже не могла числиться в
соискателях. Тем временем история авторства стала постепенно обрастать
легендами. Одна из легенд, что стихи "Бухенвальдского набата" были
написаны на стене барака концлагеря неизвестным заключённым. Мурадели,
человек уже "пуганый", прошедший вместе с Ахматовой и
Зощенко через зловещий ад Ждановского Постановления 1946 года, молчал,
он всегда молчал, когда дело касалось Соболева. Заступиться боялся даже
в "безтеррорное" время А, впрочем, когда это террора не было? Сажали
всегда, советские лагеря не были упразднены. Чтобы отстоять своё
авторство, нужно было стать членом Союза Писателей, а для этого нужно
было писать определённую продукцию. Соболев же не написал ни одной
строчки восхваления коммунистической партии и её вождя "отца народов",
поэтому членство в СП для него было закрыто.
Из под его пера выходили
совсем другие стихи, не имевшие права на жизнь:
*"Ох, до чего же век твой долог,**
Кремлёвской банды идеолог --
Глава её фактический,
Вампир коммунистический."*
Только молодым нужно объяснять, что это о Суслове.
Или: *"...Утонула в кровище,**
Захлебнулась в винище,
Задохнулась от фальши и лжи ...*
*. . А под соколов ясных**
Рядится твоё вороньё.
А под знаменем красным
Жирует жульё да ворьё.
Тянут лапу за взяткой
Чиновник, судья, прокурор...
Как ты терпишь, Россия,
Паденье своё и позор?!...*
*Кто же правит сегодня твоею судьбой?**
- Беззаконие, зло и насилие!"*
А вот "афганская тема" в его творчестве. 1978 год воевать в Афганистан
посылали 18 летних призывников, ещё совсем мальчишек. Вот отрывок из
стихотворения* "В село Светлогорье доставили гроб":*
*"... И женщины плакали горько вокруг,**
стонало мужское молчанье.
А мать оторвалась от гроба, и вдруг
Возвысилась как изваянье.
Всего лишь промолвила несколько слов:
- За них - и на гроб указала, -
Призвать бы к ответу кремлёвских отцов!!!
Так, люди? Я верно сказала?
Вы слышите, что я сказала?!
Толпа безответно молчала -
Рабы!!!..."*
Или:
*"... Я не мечтаю о награде,**
Мне то превыше всех наград,
Что я овцой в бараньем стаде
Не брёл на мясокомбинат..."
"...Непобедимая, великая,
Тебе я с детства дал присягу,
Всю жизнь с тобой я горе мыкаю,
Но за тебя костьми я лягу!..."*
*
"....Не сатана, несущий зло вовек,
Не ценящий живое и в полушку,
А человек, подумать - человек! -
Свой дом, свою планету "взял на мушку"..."*
Итак, несмотря на колоссальный всемирный триумф "Бухенвальдского набата"
- его привёз даже на гастроли в Москву японский хор "Поющие голоса
Японии", в Советском Союзе исполняли все самые лучшие солисты, Муслим
Магомаев сделал очень волнующее блистательное представление,
сопровождаемое документальными кинокадрами времён войны, музыкальным
оркестром и колокольным звоном Мемориала в Бухенвальде, автору, вместо
славы, подарена была нищенская жизнь пасынка - "побочного сына России".
После создания "Бухенвальдского набата" он прожил 28 лет в атмосфере
вопиющей несправедливости, удушающего беззакония и обиды, и только
огромная любовь к Тане, дарованная ему свыше, и безмерная ответная
любовь Тани к нему помогали ему выжить, не сломаться и даже чувствовать
себя счастливым и продолжать писать стихи и автобиографический роман
*"Ефим Сегал - контуженый сержант" *.
*"Звоном с переливами**
Занялся рассвет,
А меня счастливее
В целом мире нет.
Раненный, контуженный
Отставной солдат,
Я с моею суженой
Нищий, да богат..."*
А вот ещё:
*"С тобой мне ничего не страшно,**
С тобой - парю, с тобой - творю
Благословляю день вчерашний
И славлю новую зарю.
С тобой хоть на гору,
За тучи,
И с кручи - в пропасть,
Вместе вниз.
И даже смерть нас не разлучит,
Нас навсегда
Венчала
Жизнь."*
В 1986 году после долгой тяжёлой болезни и онкологической операции
Александр Владимирович Соболев умер.
"...Ни в одной газете не напечатали о нём ни строчки . Ни один "деятель"
от литературы не пришёл проститься с ним. Просто о нём никто не вспомнил..."
М. Токарь
После его смерти вдова - Татьяна Михайловна Соболева с помощью Еврейской
Культурной Ассоциации издала небольшим тиражом сборник стихов
"Бухенвальдский набат", подготовленный ещё самим автором. Она продала,
унаследованную ею от матери, трёхкомнатную квартиру, чтобы издать
автобиографический роман "Ефим Сегал - контуженый солдат" тиражом 1000
экземпляров и свою повесть о муже "В опале честный иудей " - 500
экземпляров . .
Известное высказывание Федина: "Я не знаю автора стихов, не знаю других
его произведений, но за один "Бухенвальдский набат" я бы поставил ему
памятник при жизни". (Константин Федин (1892 - 1977) - первый секретарь
правления Союза Писателей СССР с 1959 по 1971 и председатель правления
его с 1971 по 1977 гг., активный участник травли Пастернака и высылки
Солженицына.)
*В 2002 году вдова А.В. Соболева четыре раза обращалась к президенту**
России В. В. Путину с письмом - ходатайством об установке в парке Победы
на Поклонной горе Плиты с текстом "Бухенвальдского набата". *Четвёртое её
письмо Путин направил для решения вопроса в Московскую городскую думу.
"И Дума решила... единогласно... отклонить ...".
Зато родному сынку - генералу советской песни Льву Ошанину в Рыбинске на
набережной Волги установлен памятник: возле парапета Лев Иванович с
книгой в руках смотрит на реку. Справедливости ради, нужно сказать, что
одна песня Л.И. Ошанина, написанная им в1962 году, через 4 г. после
публикации в "Труде" "Бухенвальдского набата", действительно, пленила и
очаровала всех советских людей, но на мировой масштаб она не тянула. Это
всем известная песня: "Пусть всегда будет солнце".
*Ради той же справедливости, необходимо заметить,* что Корней Иванович
Чуковский в своей книге "От двух до пяти" (многие из нас читали её в
детстве) сообщает, что в 1928 (!) году четырёхлетнему мальчику объяснили
значение слова "всегда" и он написал четыре строчки:
Пусть всегда будет солнце
Пусть всегда будет небо
Пусть всегда будет мама
Пусть всегда буду я
Дальше Чуковский пишет, что *это четверостишие четырёхлетнего Кости**
Баранникова* было опубликовано в статье исследователя детской психологии
К.Спасской в журнале "Родной язык и литература в трудовой школе". Затем они
попали в книгу К.И. Чуковского, где их увидел художник Николай Чарушин, который, под впечатлением этих четырёх строчек , написал плакат и назвал его: "Пусть всегда будет солнце ".
*Факты - не только упрямая, но и жестокая вещь .*
Евреи - побочные дети России
" От Москвы до самых до окраин,
С южных гор до северных морей
Человек проходит как хозяин,
Если он, конечно, не еврей! "
1936 г.
"Песня о Родине". Сл. Лебедева-Кумача,
муз. Дунаевского (последняя строчка -
народная обработка).
"...Я плачу, я слёз не стыжусь и не прячу,
Хотя от стыда за страну свою плачу..."
1960 г.
Герман Плисецкий. "Памяти Пастернака".
Вот так, ребята...
Как было сказано: "Но из грехов моей родины вечной не сотворить бы кумира себе"
известны слова из песни конца 50-х гг.:
*" Люди мира, на минуту встаньте!**
Слушайте, слушайте: гудит со всех сторон -
Это раздаётся в Бухенвальде
Колокольный звон, колокольный звон!
Это возродилась и окрепла
В медном гуле праведная кровь.
Это жертвы ожили из пепла
И восстали вновь, и восстали вновь.
И восстали,
И восстали,
И восстали вновь! "*
Многие, конечно, могут сказать: это "Бухенвальдский набат" - Вано Мурадели.
Да, это песня, которая мгновенно возвела опального, низложенного в 1946
г. (Ждановскую эру ) композитора, снова на самый гребень славы.
Однако, кто же автор этих пронзительных, даже не нуждающихся в музыке, бьющих как набат, слов? Многие ли назовут автора, не заглянув в интернет? Но интернет у нас не так уж давно, всего каких - нибудь 10-11 лет,
а до интернета автор слов, облетевших весь земной шар и переведённых на
множество языков мира, более 40 лет оставался просто неизвестен. А ведь эта
песня, 50 лет тому назад буквально всколыхнувшая весь мир, а не только
советских людей, звучит очень актуально и сегодня для всего человечества,
испытывающего угрозу ислама. Как же могло случиться, что автор такой песни,
таких слов остался неизвестным? Очень просто: упоминание имени автора при
исполнениях намеренно избегалось, не рекомендовалось. Считалось, что
достаточно одного звучного грузинского имени Мурадели, и так и пошло и так
оно закрепилось.
* Фамилия Соболев не бросила бы тени на песню, но в 5-й графе паспорта
автора стояло: еврей и имя Исаак.*
Имя Исаак годилось для ленинградского собора, построенного в 1858 году
Огюстом Монфераном, но для автора "Бухенвальдского набата" звучало,
вероятно, диссонансом.
*Автор "Бухенвальдского набата" Исаак Владимирович Соболев* родился в 1915 году в селе Полонное Винницкой обл., неподалёку от Киева, в бедной,
многодетной, еврейской семье. Исаак был младшим сыном в семье. Фамилия его с
рождения была Соболев, благодаря прадеду - кантонисту,
прослужившему на царской службе в армии 25 лет. Кантонистам в царской армии
для простоты обращения присваивались фамилии их командиров. Исаак
начал сочинять стихи с детства, всегда шептал их про себя. Отец, заметив,
что он постоянно что-то шепчет, сказал матери озабоченно: "Что он всё
бормочет, бормочет. Может показать его доктору?". Когда он окончил школу,
школьный драмкружок на выпускном вечере показал спектакль по пьесе,
написанной им: "Хвосты старого быта". В 1930 году умерла мать,
отец привёл мачеху в дом. Ему было 15 лет: положив в плетёную корзинку пару
залатанного белья и тетрадь со своими стихами, в которой уже были
пророческие строчки, предсказавшие его нелёгкий в жизни путь:
" О , как солоны , жизнь, твои бурные, тёмные воды!
Захлебнуться в них может и самый искусный пловец..."
Исаак уехал к старшей сестре в Москву. Там он поступил в ФЗУ, выучилсяна
слесаря и стал работать в литейном цехе на авиамоторном заводе. Вступил в
литературное объединение и вскоре в заводской газете стали появляться его
стихи и фельетоны, над которыми хохотали рабочие, читая их. В 1941 году,
когда началась война, Исаак Соболев ушёл на фронт рядовым
солдатом, был пулемётчиком стрелковой роты на передовой. Во время войны он
продолжал писать стихи и статьи, которые печатались во фронтовой газете, там
ему предложили печатать их под именем Александр, оттуда и закрепился за ним
псевдоним Александр Соболев. В конце 1944 года после нескольких ранений и
двух тяжёлых контузий Соболев вернулся в Москву сержантом, инвалидом войны
второй группы. Вернулся он снова на авиамоторный завод, где стал штатным
сотрудником заводской газеты.
Помимо заводской газеты его стихи, статьи, фельетоны стали появляться в
"Вечерней Москве", "Гудке", "Крокодиле", "Труде". В редакции заводской
газеты он встретил Таню, русскую, белокурую девушку - свою будущую жену,
которая оставалась для него до самого его последнего вздоха другом, любимой,
путеводной звездой, отрадой и наградой за всё недополученное им от жизни.
Вместе они прожили 40 счастливых, полных взаимной любви, лет.
Его статьи в заводской газете о злоупотреблениях с резкой критикой
руководства скоро привели к тому, что его, беспартийного еврея, невзирая на
то, что он был инвалидом войны, а их по советским законам увольнять
запрещалось, уволили по сокращению штатов. Начались поиски работы: "хождение по мукам".
Отчаяние, невозможность бороться с бюрократизмом,
под которым надёжно укрывался разрешённый властями антисемитизм,порождали у Соболева такие стихи:
*" **О нет, не в гитлеровском рейхе,**
а здесь, в стране большевиков,
уже орудовал свой Эйхман
с благословения верхов ...
.. Не мы как будто в сорок пятом,
а тот ефрейтор бесноватый
победу на войне добыл
и свастикой страну накрыл".*
Здоровье Соболева резко ухудшилось и ему пришлось провести почти 5 лет в
различных больницах и госпиталях. В результате врачи запретили ему работать,
выдав заключение: нетрудоспособен. В довершение ко всему его жену -
журналистку, радиорепортёра, уволили из Московского радиокомитета заодно с
другими евреями - журналистами в 1954 году, пообещав восстановить на работе,
если она разведётся с мужем - евреем. Татьяна Михайловна Соболева так
вспоминает об этом: "После того, как двери советской печати наглухо и
навсегда передо мною закрылись, я поняла: быть женой еврея в стране
победившего социализма наказуемо".
2
Летом 1958 года Соболев с женой находился в городе Озёры Московской
области. По радио он услышал сообщение о том, что в это время в Германии
в Бухенвальде на месте страшного концлагеря состоялось открытие
Мемориала памяти жертв нацизма. А на деньги, собранные жителями ГДР, над
мемориалом возвели башню, увенчанную колоколом, звон которого должен
напоминать людям об ужасах прошедшей войны, о жертвах фашизма. Сообщение
потрясло Соболева, он заперся в комнате, а через 2 часа, как вспоминает
вдова поэта, он прочитал ей:
*"" "Сотни тысяч заживо сожжённых**
Строятся, строятся в шеренги к ряду ряд.
Интернациональные колонны
С нами говорят, с нами говорят.
Слышите громовые раскаты?
Это не гроза, не ураган.
Это, вихрем атомным объятый,
Стонет океан, Тихий океан.
Это стонет,
Это стонет,
Тихий океан".*
Таня плакала, слушая эти стихи. Соболев понёс их в центральный партийный
орган - в "Правду", полагая, что там ими заинтересуются: война не так давно
кончилась, автор-фронтовик, инвалид войны. Там его встретили вполне
дружелюбно, внимательно расспросили кто он, откуда, где работает и обещали
прислать письменный ответ. Когда он получил ответ, в конверте лежали его
стихи - перечёркнутые. Объяснений не было. Тогда Соболев понёс их в "Труд",
где уже публиковался ранее. В сентябре 1958 г. в газете "Труд" был напечатан
"Бухенвальдский набат" и там же ему посоветовали послать стихи композитору
Вано Мурадели, что он и сделал. Через 2 дня Вано Ильич позвонил по телефону
и сказал: "Какие стихи! Пишу музыку и плачу. Таким стихам и музыка не нужна!
Я постараюсь, чтобы было слышно каждое слово!!!". Музыка оказалась достойная
этих слов. "Прекрасные торжественные и тревожные аккорды эмоционально
усилили мощь стихов".
Мурадели сам понёс эту песню на Всесоюзное радио, там Художественный
совет передал песню на одобрение самому прославленному в то время поэту
- песеннику, генералу песни, как его называли, Льву Ивановичу Ошанину.
Судьба песни, а также самого автора оказались полностью в руках Ошанина:
он мог казнить и мог миловать. Соседи по Переделкино вспоминали, какой
он был добрый и сердечный человек. В судьбе поэта Александра Соболева
Ошанин сыграл роль простого палача, безсердечного убийцы, который своей
безсовестной фальшивой оценкой, явно из недоброго чувства зависти, а,
может быть, и просто по причине антисемитизма, перечеркнул возможность
продвижения Соболева на официальную литературную работу, иными словами
"отнял кусок хлеба" у безработного инвалида войны. Ошанин заявил - это
"мракобесные стихи: мёртвые в колонны строятся". И на песню сразу было
повешено клеймо: "мракобесие". А Мурадели попеняли, что же это Вы Вано
Ильич так нерадиво относитесь к выбору текста для песен. Казалось бы, всё -
зарезана песня рукой Ошанина. Но Соболеву повезло: "...в это время в
Советском Союзе проходила подготовка к участию во Всемирном фестивале
молодёжи и студентов в Австрии. В ЦК ВЛКСМ, куда Соболев принёс
"Бухенвальдский набат", песню оценили, как подходящую по тематике и
"спустили к исполнению" в художественную самодеятельность.
В Вене она была впервые исполнена хором студентов Свердловского университета и буквально покорила всех. Её тут же перевели практически на все языки, и
участники фестиваля разнесли её по миру. Это был триумф!" Судьба этой
песни оказалась не подвластной ни генералу советской песни, ни тупым
невежественным советским чиновникам. Вышло как в самой популярной песне
самого генерала: "Эту песню не задушишь, не убьёшь, не убьёшь!.." На
родине в СССР песню впервые услышали в документальном фильме "Весенний
ветер над Веной". Теперь уже и здесь остановить её распространение было
невозможно. Её взял в свой репертуар Краснознамённый Ансамбль песни и
пляски под управлением Бориса Александровича Александрова. Было выпущено
около 9 миллионов пластинок с "Бухенвальдским набатом" без указания
имени автора слов.
Соболев обратился к Предсовмина Косыгину с просьбой
выплатить ему хотя бы часть гонорара за стихи. Однако правительственные
органы не удостоили его хотя бы какого-либо ответа. Никогда он не
получил ни одной копейки за авторство этой песни. Вдова вспоминала, что
при многочисленных концертных исполнениях "Бухенвальдского набата" имя
автора стихов никогда не называли. И постепенно в сознании слушателей
утвердилось словосочетание: "Мурадели. Бухенвальдский набат". "В
Советском Союзе, где государственный антисемитизм почти не был скрываем,
скорее всего замалчивание авторства такого эпохального произведения было
результатом указания сверху, в это же время советские газеты писали:
"Фестиваль ещё раз продемонстрировал всему прогрессивному человечеству
антивоенную направленность политики Советского Союза и великую дружбу
народов, населяющих СССР. Это членами советской делегации была исполнена
лучшая антивоенная песня фестиваля "Бухенвальдский набат". Это советский
поэт призывал: "Люди мира, будьте зорче втрое, берегите мир, берегите
мир!".
Триумф достался только композитору, который получал мешками
благодарственные, восторженные письма, его снимали для телевидения,
брали у него интервью для радио и газет. У поэта песню просто - напросто
отняли, "столкнув его лицом к лицу с государственным антисемитизмом, о
котором чётко говорилось в слегка подправленной народом "Песне о
Родине". И с тех пор советский государственный антисемитизм преследовал
поэта до самой смерти". Майя Басс "Автор и государство".
Соболев в это время был без работы, в поисках работы, он обратился за
помощью к инструктору Горкома партии, который ему вполне серьёзно
посоветовал:
"Учитывая вашу национальность, почему бы вам не пойти в торговлю?"
Вдова его комментирует: "Это был намёк, что еврею в журналистике делать
нечего".
Иностранцы пытались связаться с автором, но они натыкались на
непробиваемую "стену молчания" или ответы, сформулированные
"компетентными органами": автор в данный момент болен, автор в данный
момент в отъезде, автора в данный момент нет в Москве - отвечали всегда
заботливые "люди в штатском". Во время гастролей во Франции
Краснознамённого Ансамбля песни и пляски имени А. В. Александрова (а
завершал концерт всегда "Бухенвальдский набат") после концерта к
руководителю Ансамбля подошёл взволнованный благодарный слушатель
пожилой француз и сказал, что он хотел бы передать автору стихов в
подарок легковой автомобиль. Как он это может осуществить?
Сопровождавший Ансамбль в заграничные поездки и присутствовавший при
этом "человек в штатском" быстро ответил: " У нашего автора есть всё,
что ему нужно!". Александр Соболев жил в это время в убогой комнатёнке,
которую он получил как инвалид войны, в многоквартирном бараке без воды
и отопления и других элементарных удобств, он нуждался не только в
улучшении жилищных условий, он просто нищенствовал на пенсии инвалида
войны вместе с женой, уволенной с журналистской работы из-за мужа-еврея.
В период самой большой популярности "Бухенвальдского набата" Соболеву
стали звонить недоброжелатели-завистники, иногда звонки раздавались
среди ночи. Однажды один из таких звонящих сказал: " Мы тебя прозевали.
Но голову поднять не дадим!.." Это уже была настоящая травля!
В 1963 году песня "Бухенвальдский набат" была выдвинута на соискание
Ленинской премии, но Соболева из числа авторов сразу вычеркнули из
списков: не печатающийся, никому не известный автор, не член Союза
Советских Писателей, а песня без автора слов уже не могла числиться в
соискателях. Тем временем история авторства стала постепенно обрастать
легендами. Одна из легенд, что стихи "Бухенвальдского набата" были
написаны на стене барака концлагеря неизвестным заключённым. Мурадели,
человек уже "пуганый", прошедший вместе с Ахматовой и
Зощенко через зловещий ад Ждановского Постановления 1946 года, молчал,
он всегда молчал, когда дело касалось Соболева. Заступиться боялся даже
в "безтеррорное" время А, впрочем, когда это террора не было? Сажали
всегда, советские лагеря не были упразднены. Чтобы отстоять своё
авторство, нужно было стать членом Союза Писателей, а для этого нужно
было писать определённую продукцию. Соболев же не написал ни одной
строчки восхваления коммунистической партии и её вождя "отца народов",
поэтому членство в СП для него было закрыто.
Из под его пера выходили
совсем другие стихи, не имевшие права на жизнь:
*"Ох, до чего же век твой долог,**
Кремлёвской банды идеолог --
Глава её фактический,
Вампир коммунистический."*
Только молодым нужно объяснять, что это о Суслове.
Или: *"...Утонула в кровище,**
Захлебнулась в винище,
Задохнулась от фальши и лжи ...*
*. . А под соколов ясных**
Рядится твоё вороньё.
А под знаменем красным
Жирует жульё да ворьё.
Тянут лапу за взяткой
Чиновник, судья, прокурор...
Как ты терпишь, Россия,
Паденье своё и позор?!...*
*Кто же правит сегодня твоею судьбой?**
- Беззаконие, зло и насилие!"*
А вот "афганская тема" в его творчестве. 1978 год воевать в Афганистан
посылали 18 летних призывников, ещё совсем мальчишек. Вот отрывок из
стихотворения* "В село Светлогорье доставили гроб":*
*"... И женщины плакали горько вокруг,**
стонало мужское молчанье.
А мать оторвалась от гроба, и вдруг
Возвысилась как изваянье.
Всего лишь промолвила несколько слов:
- За них - и на гроб указала, -
Призвать бы к ответу кремлёвских отцов!!!
Так, люди? Я верно сказала?
Вы слышите, что я сказала?!
Толпа безответно молчала -
Рабы!!!..."*
Или:
*"... Я не мечтаю о награде,**
Мне то превыше всех наград,
Что я овцой в бараньем стаде
Не брёл на мясокомбинат..."
"...Непобедимая, великая,
Тебе я с детства дал присягу,
Всю жизнь с тобой я горе мыкаю,
Но за тебя костьми я лягу!..."*
*
"....Не сатана, несущий зло вовек,
Не ценящий живое и в полушку,
А человек, подумать - человек! -
Свой дом, свою планету "взял на мушку"..."*
Итак, несмотря на колоссальный всемирный триумф "Бухенвальдского набата"
- его привёз даже на гастроли в Москву японский хор "Поющие голоса
Японии", в Советском Союзе исполняли все самые лучшие солисты, Муслим
Магомаев сделал очень волнующее блистательное представление,
сопровождаемое документальными кинокадрами времён войны, музыкальным
оркестром и колокольным звоном Мемориала в Бухенвальде, автору, вместо
славы, подарена была нищенская жизнь пасынка - "побочного сына России".
После создания "Бухенвальдского набата" он прожил 28 лет в атмосфере
вопиющей несправедливости, удушающего беззакония и обиды, и только
огромная любовь к Тане, дарованная ему свыше, и безмерная ответная
любовь Тани к нему помогали ему выжить, не сломаться и даже чувствовать
себя счастливым и продолжать писать стихи и автобиографический роман
*"Ефим Сегал - контуженый сержант" *.
*"Звоном с переливами**
Занялся рассвет,
А меня счастливее
В целом мире нет.
Раненный, контуженный
Отставной солдат,
Я с моею суженой
Нищий, да богат..."*
А вот ещё:
*"С тобой мне ничего не страшно,**
С тобой - парю, с тобой - творю
Благословляю день вчерашний
И славлю новую зарю.
С тобой хоть на гору,
За тучи,
И с кручи - в пропасть,
Вместе вниз.
И даже смерть нас не разлучит,
Нас навсегда
Венчала
Жизнь."*
В 1986 году после долгой тяжёлой болезни и онкологической операции
Александр Владимирович Соболев умер.
"...Ни в одной газете не напечатали о нём ни строчки . Ни один "деятель"
от литературы не пришёл проститься с ним. Просто о нём никто не вспомнил..."
М. Токарь
После его смерти вдова - Татьяна Михайловна Соболева с помощью Еврейской
Культурной Ассоциации издала небольшим тиражом сборник стихов
"Бухенвальдский набат", подготовленный ещё самим автором. Она продала,
унаследованную ею от матери, трёхкомнатную квартиру, чтобы издать
автобиографический роман "Ефим Сегал - контуженый солдат" тиражом 1000
экземпляров и свою повесть о муже "В опале честный иудей " - 500
экземпляров . .
Известное высказывание Федина: "Я не знаю автора стихов, не знаю других
его произведений, но за один "Бухенвальдский набат" я бы поставил ему
памятник при жизни". (Константин Федин (1892 - 1977) - первый секретарь
правления Союза Писателей СССР с 1959 по 1971 и председатель правления
его с 1971 по 1977 гг., активный участник травли Пастернака и высылки
Солженицына.)
*В 2002 году вдова А.В. Соболева четыре раза обращалась к президенту**
России В. В. Путину с письмом - ходатайством об установке в парке Победы
на Поклонной горе Плиты с текстом "Бухенвальдского набата". *Четвёртое её
письмо Путин направил для решения вопроса в Московскую городскую думу.
"И Дума решила... единогласно... отклонить ...".
Зато родному сынку - генералу советской песни Льву Ошанину в Рыбинске на
набережной Волги установлен памятник: возле парапета Лев Иванович с
книгой в руках смотрит на реку. Справедливости ради, нужно сказать, что
одна песня Л.И. Ошанина, написанная им в1962 году, через 4 г. после
публикации в "Труде" "Бухенвальдского набата", действительно, пленила и
очаровала всех советских людей, но на мировой масштаб она не тянула. Это
всем известная песня: "Пусть всегда будет солнце".
*Ради той же справедливости, необходимо заметить,* что Корней Иванович
Чуковский в своей книге "От двух до пяти" (многие из нас читали её в
детстве) сообщает, что в 1928 (!) году четырёхлетнему мальчику объяснили
значение слова "всегда" и он написал четыре строчки:
Пусть всегда будет солнце
Пусть всегда будет небо
Пусть всегда будет мама
Пусть всегда буду я
Дальше Чуковский пишет, что *это четверостишие четырёхлетнего Кости**
Баранникова* было опубликовано в статье исследователя детской психологии
К.Спасской в журнале "Родной язык и литература в трудовой школе". Затем они
попали в книгу К.И. Чуковского, где их увидел художник Николай Чарушин, который, под впечатлением этих четырёх строчек , написал плакат и назвал его: "Пусть всегда будет солнце ".
*Факты - не только упрямая, но и жестокая вещь .*
Евреи - побочные дети России
" От Москвы до самых до окраин,
С южных гор до северных морей
Человек проходит как хозяин,
Если он, конечно, не еврей! "
1936 г.
"Песня о Родине". Сл. Лебедева-Кумача,
муз. Дунаевского (последняя строчка -
народная обработка).
"...Я плачу, я слёз не стыжусь и не прячу,
Хотя от стыда за страну свою плачу..."
1960 г.
Герман Плисецкий. "Памяти Пастернака".
Вот так, ребята...
Как было сказано: "Но из грехов моей родины вечной не сотворить бы кумира себе"
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2011-05-15 05:51 pm (UTC)no subject
Date: 2011-05-15 07:01 pm (UTC)no subject
Date: 2011-05-15 06:25 pm (UTC)no subject
Date: 2011-05-15 07:00 pm (UTC)no subject
Date: 2011-05-15 07:03 pm (UTC)no subject
Date: 2011-05-15 08:33 pm (UTC)Я еще крамольную мысль выскажу: чем тратиться на парады в честь Победы, лучше бы, наконец, всех погибших нашли и похоронили по-человечески. А то поиском занимаются или добровольцы, или мародеры. В цивилизованных странах специальные команды были по поиску и опознанию, и те давно работу закончили и распущены.
no subject
Date: 2011-05-16 01:14 am (UTC)no subject
Date: 2011-05-16 01:49 am (UTC)no subject
Date: 2011-05-16 12:54 am (UTC)no subject
Date: 2011-05-16 01:54 am (UTC)Кроме композиторов и поэтов, сожно еще и писателей-евреев вспомнить, тоже были, правильные вещи писали. А об ученых и говорить не приходится - много. А сколько талантов не пробилось, никто уже не узнает.
no subject
Date: 2011-05-16 02:02 am (UTC)Видимо, всё же гоняли за диссидентство. Не исключено, что и супруга была непрочь пофрондировать.
no subject
Date: 2011-05-16 02:21 am (UTC)А ограничения для супругов евреев все же существовали, например, за границу не посылали и на определенные должности не назначали. Это мне известно не по слухам. Но и здесь, как везде, бывали исключения.
Бухенвальдский набат
Date: 2011-05-22 03:19 am (UTC)Re: Бухенвальдский набат
Date: 2011-05-26 01:11 am (UTC)