Из "Записок эмигрантки"
Jul. 22nd, 2009 09:51 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
catstailПовспоминать, что ли, еще о чем-нибудь?
Мое первое место работы в Израиле было в технологической теплице или инкубаторе, которые государство открыло с приездом из СССР неперевариемого количества инженеров, ученых и изобретателей. Желающий открыть проект писал обоснование, Министерство науки и технологий его рассматривало и спонсировало 80% стоимости 3-летнего проекта, и на 20% надо было найти спонсора. Изредка в качестве спонсора выступал сам инициатор проекта. Написала я проект на тему утилизации отходов стекла и превращении их в строительные материалы и разослала в несколько технологических инкубаторов. На собеседование пригласили только в один – в Кацрине.
Сам городок мне очень понравился: новый город на Голанах, зеленый, уютный, красиво спланированный, очень удобный для жизни: школы, поликлиники, бассейны, магазины и даже небольшой зоопарк. Основная достИопримечательность – археологический парк с сохранившимися постройками 2000-летней давности. Из неудобств – близкая граница с Сирией, холодная и ветреная бесснежная зима, минные поля вдоль дороги и гуляющие по ночам койоты. Зато прожив несколько лет в Кацрине как в районе развития, можно было получить государственную квартиру, да даже и не квартиру, а коттедж.
Для работы в городе было несколько мест, кроме магазинов, школ и поликлиники: винодельческий завод, где работали только религиозные мужчины, чтобы выпускаемое вино было кошерным, маленький завод, выпускавший приборы ночного видения, керамическая фабрика по изготовлению бытовых изделий и сувениров, фабрика серебряных изделий и технологическая теплица. Руководителем теплицы был ватик, то есть репатриант 70-х годов призыва.
Мой проект руководство не заинтересовал, но мне предложили поработать исполнителем другого проекта – по созданию токопроводящей керамики. С темой я была знакома чисто теоретически. Но даже этих знаний хватало, чтобы понять, что в проекте нет ни специалистов, ни базы для серьезной разработки. Но представленное обоснование проекта такой разработки и не предусматривало. Предлагалось получить токопроводящую керамику путем спекания металлических и керамических порошков, составы и размер зерен которых надо было подобрать.
На радостях, что я нашла интересную работу близко к специальности, я не сразу разобралась в странной организации проекта. Во-первых, руководителем проекта значился директор инкубатора. Из первой же беседы с ним стало ясно, что специалистом в данной области он не является. В группе разработчиков из пяти человек специалистом в области керамики с большой долей условности можно было посчитать меня, остальные были энтузиастами, физиками и химиками, но с керамикой дела никогда не имевшими. Работа велась уже больше года, но ни плана экспериментов, ни подборки литературы еще не было, а из необходимого оборудования были только пресс и печь для обжига. Собравшись вместе, мы составили план, заказали подборку статей и патентов, определили минимальный комплект необходимого оборудования. После обсуждения с начальством выяснилось, что денег на оборудование нет и вряд ли появятся. Доброжелательно настроенные «старожилы» посоветовали мне «не возникать», а спокойно работать и получать зарплату, а также быстренько встать на очередь на получение жилья.
К этому моменту мы с сыном уже обосновались в Хайфе, он работал инженером на заводе, мы купили квартиру, и перебираться в Кацрин я не решалась. Вместе с еще тремя сотрудницами инкубатора мы снимали трехкомнатную квартиру. Трое из нас постоянно жили в Хайфе, в четверг вечером мы уезжали домой, а в воскресенье утром приезжали прямо на работу. Сама по себе дорога была не очень длинной – чуть больше 100 километров, - но непредсказуемой. Машин ни у кого из нас тогда не было, мы доезжали до перекрестка в десятке километров от Кацрина на рейсовом автобусе, а потом ловили «тремп» - попутчиков до города. Чаще всего в этом направлении шли автобусы или машины с военных баз, которые попутчиков не брали. Оставались редкие частные машины.
Не знаю, как сейчас, но в начале 90-х в этих краях практически каждый водитель останавливался подобрать «тремпистов», особенно женщин. По дороге мы получали дополнительные уроки иврита и узнавали много интересного. Некоторые водители встречались нам по несколько раз. Я особенно запомнила одного пожилого фермера, у которого был дом и фруктовый сад на Голанах. Он воевал во всех войнах и был одним из первых поселенцев в городе Ямит на Синайском полуострове. Рассказывал о нем с болью, как говорят об ушедшем близком человеке. У него был там дом и выращенный им сад. Когда по договору с Египтом израильтяне оставляли Синай, он отправил семью к родным, а сам остался в доме. Солдаты вытаскивали его на руках, а дом разрушили бульдозером. Он сказал, что если и Голаны отдадут Сирии, второго выселения он не переживет. А если и переживет, то уедет из Израиля.
Проработав несколько месяцев, я начала активно искать другое место. Причин для перемен все прибавлялось. Все проекты размещались в одном огромном ангаре. В одном из проектов разрабатывали удобрения и химикаты для сельского хозяйства, от которых у многих сотрудников развилась сильная аллергия. Взаимоотношения оставляли желать лучшего. Учитывая, что город маленький, мест работы не так много, а часть сотрудников с семьями обосновались давно, они старались по окончании работы в одном проекте попасть в другой независимо от его тематики. И для сохранения рабочего места все способы были хороши. Необходимость постоянно оглядываться и следить за каждым словом угнетали, но не гарантировали от доноса начальству. Тем не менее я познакомилась с несколькими коллегами, с которыми мы дружили много лет даже после того, как я нашла другую работу.
Другая работа по прямой специальности подвернулась в другой теплице в Хадере. Там и проект был реальный, и обстановка совершенно другая. Но это уже иная история.
Мое первое место работы в Израиле было в технологической теплице или инкубаторе, которые государство открыло с приездом из СССР неперевариемого количества инженеров, ученых и изобретателей. Желающий открыть проект писал обоснование, Министерство науки и технологий его рассматривало и спонсировало 80% стоимости 3-летнего проекта, и на 20% надо было найти спонсора. Изредка в качестве спонсора выступал сам инициатор проекта. Написала я проект на тему утилизации отходов стекла и превращении их в строительные материалы и разослала в несколько технологических инкубаторов. На собеседование пригласили только в один – в Кацрине.
Сам городок мне очень понравился: новый город на Голанах, зеленый, уютный, красиво спланированный, очень удобный для жизни: школы, поликлиники, бассейны, магазины и даже небольшой зоопарк. Основная достИопримечательность – археологический парк с сохранившимися постройками 2000-летней давности. Из неудобств – близкая граница с Сирией, холодная и ветреная бесснежная зима, минные поля вдоль дороги и гуляющие по ночам койоты. Зато прожив несколько лет в Кацрине как в районе развития, можно было получить государственную квартиру, да даже и не квартиру, а коттедж.
Для работы в городе было несколько мест, кроме магазинов, школ и поликлиники: винодельческий завод, где работали только религиозные мужчины, чтобы выпускаемое вино было кошерным, маленький завод, выпускавший приборы ночного видения, керамическая фабрика по изготовлению бытовых изделий и сувениров, фабрика серебряных изделий и технологическая теплица. Руководителем теплицы был ватик, то есть репатриант 70-х годов призыва.
Мой проект руководство не заинтересовал, но мне предложили поработать исполнителем другого проекта – по созданию токопроводящей керамики. С темой я была знакома чисто теоретически. Но даже этих знаний хватало, чтобы понять, что в проекте нет ни специалистов, ни базы для серьезной разработки. Но представленное обоснование проекта такой разработки и не предусматривало. Предлагалось получить токопроводящую керамику путем спекания металлических и керамических порошков, составы и размер зерен которых надо было подобрать.
На радостях, что я нашла интересную работу близко к специальности, я не сразу разобралась в странной организации проекта. Во-первых, руководителем проекта значился директор инкубатора. Из первой же беседы с ним стало ясно, что специалистом в данной области он не является. В группе разработчиков из пяти человек специалистом в области керамики с большой долей условности можно было посчитать меня, остальные были энтузиастами, физиками и химиками, но с керамикой дела никогда не имевшими. Работа велась уже больше года, но ни плана экспериментов, ни подборки литературы еще не было, а из необходимого оборудования были только пресс и печь для обжига. Собравшись вместе, мы составили план, заказали подборку статей и патентов, определили минимальный комплект необходимого оборудования. После обсуждения с начальством выяснилось, что денег на оборудование нет и вряд ли появятся. Доброжелательно настроенные «старожилы» посоветовали мне «не возникать», а спокойно работать и получать зарплату, а также быстренько встать на очередь на получение жилья.
К этому моменту мы с сыном уже обосновались в Хайфе, он работал инженером на заводе, мы купили квартиру, и перебираться в Кацрин я не решалась. Вместе с еще тремя сотрудницами инкубатора мы снимали трехкомнатную квартиру. Трое из нас постоянно жили в Хайфе, в четверг вечером мы уезжали домой, а в воскресенье утром приезжали прямо на работу. Сама по себе дорога была не очень длинной – чуть больше 100 километров, - но непредсказуемой. Машин ни у кого из нас тогда не было, мы доезжали до перекрестка в десятке километров от Кацрина на рейсовом автобусе, а потом ловили «тремп» - попутчиков до города. Чаще всего в этом направлении шли автобусы или машины с военных баз, которые попутчиков не брали. Оставались редкие частные машины.
Не знаю, как сейчас, но в начале 90-х в этих краях практически каждый водитель останавливался подобрать «тремпистов», особенно женщин. По дороге мы получали дополнительные уроки иврита и узнавали много интересного. Некоторые водители встречались нам по несколько раз. Я особенно запомнила одного пожилого фермера, у которого был дом и фруктовый сад на Голанах. Он воевал во всех войнах и был одним из первых поселенцев в городе Ямит на Синайском полуострове. Рассказывал о нем с болью, как говорят об ушедшем близком человеке. У него был там дом и выращенный им сад. Когда по договору с Египтом израильтяне оставляли Синай, он отправил семью к родным, а сам остался в доме. Солдаты вытаскивали его на руках, а дом разрушили бульдозером. Он сказал, что если и Голаны отдадут Сирии, второго выселения он не переживет. А если и переживет, то уедет из Израиля.
Проработав несколько месяцев, я начала активно искать другое место. Причин для перемен все прибавлялось. Все проекты размещались в одном огромном ангаре. В одном из проектов разрабатывали удобрения и химикаты для сельского хозяйства, от которых у многих сотрудников развилась сильная аллергия. Взаимоотношения оставляли желать лучшего. Учитывая, что город маленький, мест работы не так много, а часть сотрудников с семьями обосновались давно, они старались по окончании работы в одном проекте попасть в другой независимо от его тематики. И для сохранения рабочего места все способы были хороши. Необходимость постоянно оглядываться и следить за каждым словом угнетали, но не гарантировали от доноса начальству. Тем не менее я познакомилась с несколькими коллегами, с которыми мы дружили много лет даже после того, как я нашла другую работу.
Другая работа по прямой специальности подвернулась в другой теплице в Хадере. Там и проект был реальный, и обстановка совершенно другая. Но это уже иная история.
